Возможно впервые рецензию на статью придётся предварить переводом отрывков официальной аннотации на нее, поскольку ничего нового в голову не лезет:
«Стремительное развитие международного уголовного права было одной из примечательных черт международного права с 1990 года. Одним из наименее исследованных вопросов международного уголовного права выступают его социальное воздействие в рамках международного сообщества и сообщества международного публичного права, в других частях и деятельности международного права… Эта лаконичная статья предлагает высотный, беглый взгляд на воздействие международного уголовного права на другие части международного публичного права и организации». (С. 331).
Конечно, Кеннет Андерсон поскромничал: статья получилась отнюдь не лаконичная. Неудивительно в свете указанных слов, что одним из наиболее употребляемых, как мне показалось, слов является «drive» в значении «двигать; сподвигать; давать толчок чему-либо».
Как следует из слов самого автора (с. 332), все следствия / последствия укладываются в три направления:
(1) «Следствия, наиболее близко связанные с международными уголовными трибуналами и международным уголовным правом».
Прежде излагается соотношение «режима взаимной выгоды и режима альтруизма» (с. 332 – 333) на примере развития международного уголовного права, а равно параллельного взрывного роста и проникновения в систему международных отношений всемирных торговых режимов, включая ВТО. Суть ВТО сводится ко взаимным выгодам для своих участников, что в принципе и обуславливает широкую поддержку режимов нейтральных судебных механизмов и независимых торговых правил. Однако в международном уголовном праве такие правила международной игры не срабатывают. Для развитых и экономически успешных стран, скорее, «наступает испытание в альтруизме». Автор вопрошает к примеру международного уголовного суда для Африки и африканцев: и стоит с ним согласиться, что такие инстанции выступают услугой от «стабильных» «нестабильным». Проще говоря, есть поставщики и потребители безопасности (как и в случае Совета Безопасности ООН). Таким образом, выглядит не очень обещающим основание развития международного уголовного права и правосудия, связанным с порядком, базирующимся альтруизме. На мой взгляд, автор пытается донести идею о том, что международное уголовное право не становится единым в своих принципах и механизмах функционирования для всех и каждого в международном формате.
В последующем, профессор права переходит к болезненной теме, особенно после того, как исчез противовес США в виде СССР, под именем «международное уголовное право как альтернатива интервенции» (с. 333 – 337) и «снискание права стоять у руля международного правосудия» (с. 337 – 340). В названии зашифрованы проблемы в несколько иных словесных комбинациях: когда же должны вступать в действие механизмы военного вторжения, а когда международного правосудия, и что чему должно предшествовать? Этот отрывок статьи чистой воды мемуарный, поскольку изложение идет не от образа не ученого, а свидетеля становления Международного уголовного трибунала по бывшей Югославии и обсуждений в НАТО типа вмешательства для пресечения преступлений в этом государстве. Суть соотношения механизмов военного и судебного вмешательства, помимо прочего, упирается в утверждение из ранних работ Андерсона о том, что «некоторые старшие военные офицеры Европы и дипломаты говорили мне, что нет смысла в планировании суда, если никто не стремится к военной победе». А ведь правда: суд бесполезен, коль неподвластны ему злодеи, волю которых к сопротивлению еще надо сломить. И получается, что в благородном порыве подавить преступления против человека выигрывают адепты вооруженных инструментов воздействия, которые становятся моральной необходимостью для последующего суда (с. 335), поскольку всё, чем могут ответить из храма международного правосудия: «Дайте нам время…» (с. 336). Соответственно ставится вопрос о независимости друг от друга военных интервенций и международного правосудия post hoc, возможности этого и скрытых смыслах. Потребность в разграничении есть, хотя последняя не является реальной альтернативой для других институтов «политически обоснованного насилия» (с. 336). Международное правосудие post hoc не только автономно от других международных институтов (что выгодно и политически), но и вытекает из самого права потерпевших искать защиту своих прав в суде вне зависимости от того, пошевелил ли кто-нибудь «хоть пальцем» для предотвращения нарушения прав человека.
По сути это разграничение двух сфер вмешательства и есть одно из следствий стремительного развития международного уголовного права (с. 339), в коей заложена существенная проблема: «Право судить должен быть заслужено» (с. 338). Иными словами автора, «это ваши действия по приостановлению и предотвращению сегодня, дающие право завтра стоять у руля правосудия» (с. 339), «обязанность в одном случае, и право в другом» (с. 340), «правосудие всеобъемлюще, но не право заведовать им» (с. 340). Проще говоря, это и есть те посылы, которые стремится до нас донести автор целых четыре страницы: проблема, как же добиться того, чтоб международное уголовное право перестало быть завтрашним воздействием на события вчерашнего дня, а действовало сейчас, в данную конкретную минуту людского горя.
(2) «Следствия для права вооружённых конфликтов».
Первично рассматриваются паритет воюющих сторон и репрессалии, поставленные вне закона в свете стремительного развития международного уголовного права (с. 340 – 343). Их суть: одна сторона отвечает другой на насилие со стороны последней, чтобы восстановить некий баланс. Такое возмездие суть есть репрессалия, когда стороны имеют представление о пропорциональности и схожести такого возмездия. (С. 341). В представлении обывателя это будет некого рода мотивированная и небезосновательная месть. И с социологической точки зрения так оно и есть: в концепции солдатской чести присутствует момент, что в соответствии со своей профессиональной роли есть полная и фундаментальная обязанность ответить врагу злом на зло, выйдя за рамки правового поля (С. 341). Однако отмечается опасность, что в реальности эти взаимные гнусные действия мотивируются даже не некими юридическими основаниями, принципами-абсолютами, а «необходимостью» (как у Хамас с Хезбаллой), так что «призыв необходимости как причины на первое место нарушает закон» (С. 342). На мой взгляд, речь идет о том, что международное уголовное право меняет представления о справедливых методах войны и ведёт её, как бы это дико не звучало, в относительно цивилизованное русло.
Далее, интереснее. Провозглашается непривычная слуху и взгляду связка развития международного уголовного права и наукоемких современных военных технологий (с. 344 – 346). «Налицо эффект международного уголовного права одновременно усиливать давление к использованию более точечных технологий целенаведения – по меньшей мере, если вы представитель технологически сведущей стороны – и усиливать стимулы к поиску новых технологий, адресованных потере паритета, используемой другой стороной в своих интересах, в некоторой степени как результат стремительного роста международного уголовного права» (с. 344). Идет выход на концепцию бесконтактных войн, развиваемых на Западе. Причина её видится и в тенденциях, лежащих в сфере международного уголовного права: «движение к роботизации» подстёгивается откровенно неправовым поведением противника (к примеру, «живые щиты»), а равно систематическим нарушением законов и обычаев войны. Однако, есть и другая сторона медали. Г-н Андерсон обеспокоен, что выявляются достаточные стимулы, опираясь на такие технологии, уничтожать подозреваемых вместо их задержания / захвата.
«Индивидуальная ответственность и утрата законов войны как правил социальной организации войны между группами» (с. 346 – 349). Три страницы укладываются в такую последовательность тезисов. Военные преступления – дело индивида, а война – групп (коллективов). Чрезмерная сосредоточенность на индивидуальной ответственности в международном уголовном праве затмевает собой прочие проблемы и области права войны в целом. Это логически приводит к предпочтительной трактовке права войны как уголовно-правового в своей сущности, чем права, прикрывающего все области «обязанностью», «долгом». Корень этого и в отсутствии в международном праве механизмов возмещения вреда неуголовно-правового характера. Таким образом, мы имеем дело с переоценкой ответственности, выраженной и в снятии правового акцента с вышеуказанных групп.
«Обладает ли кто-нибудь более правом войны? Имеет ли это значение?» (с. 349 – 353). Г-н Андерсон подчёркивает, что должна возобладать тенденция возврата «обладания» правом войны к государствам, чтоб была государственная практика его формирования, а не идеализированная от неправительственных организаций. Другая сложность: сильная фрагментация организаций и лиц, занятых интерпретацией этих правил и влиянием на них. Это имеет свои негативные черты, к примеру, связанные с Alien Tort Statute в США. Напомню, по нему потерпевшие от нарушений прав человека из любой страны вправе требовать возмещения вреда по этому статуту в судах страны «развитой демократии». По своей правовой природе, право, завязанное на этом статуте, имеет как международные корни, так и корни внутригосударственного права. Автор вопрошает, является ли право Alien Tort Statute международным уголовным? «С позиции международного уголовного права как права, установленного международными трибуналами, нет. Но это форма международного уголовного права, поскольку суды Соединенных Штатов так считают…» (c. 351).
(3) «Следствия для международного публичного права главным образом, но со специальным вниманием к институциональной системе Организации Объединенных Наций».
(а) Плавный уход компетенции по определению состава и сущности преступления «агрессии» из ведения политических сил (Совета Безопасности ООН) к юридическим кругам (Международный уголовный суд, ICC), что, в более тонком разрезе, знаменует собой перетекание вопроса об использовании силы в международном формате из Совета безопасности ООН в юридическое русло. Пожалуй, здесь без комментариев (с. 353 – 356).
(б) Последнее следствие сформулировано заманчивее: «Пренебрежение Организацией Объединенных Наций?» (с. 356 – 357). Подчёркивается, что, с одной стороны, вопрос отчасти некорректный, поскольку все трибуналы организационно завязаны на ООН. С другой стороны, «поле» международного уголовного права и трибуналов, рассматривается новым поколением учёных, активистов, интеллигенции международного уголовного права как более «пахотное», подверженное их влиянию, чем те же Совет Безопасности ООН и Генеральная Ассамблея ООН. Лица, привлеченные в международные трибуналы, исходят из легальных предпосылок в уголовном праве, ежели из глубочайшего приоритета интереса международных организаций как таковых. Поэтому на с. 357 и ставятся конкретные вопросы, какова же роль ООН в новых институциональных процессах – «лицензирование», «аутсорсинг», «франчайзинг» или чего иное?
Выводы:
Перещёлкивая первые страницы кажется, что международное уголовное право какое-то беспомощное, потому что: вторичное, зависимое от политической воли, неоперативное, невыгодное, в реальности невсеобъемлющее. Не, в глубине души я всегда знал об этом, иначе бы предупредительное действие международного уголовного права не допустило бы трагедии в Южной Осетии и беспредела в Сомали, а также не менее беспредела от отдельных выходок одной из военных организацией Нового Света и его сателлитов. Но дальше прямо удар в сознание!
Международное уголовное право показывается каким-то буйным и сильным ребёнком, которое злобно побивает камнями право войны и затмевает его собой, диктует новые условия ведения боевых действий (?! – многие ли из нас об этом задумывались хоть на минутку), отвоёвывает, в метафоричном смысле, некоторые привилегии Совета Безопасности ООН, да ещё и отвлекает внимание юридической интеллигенции от ООН.
Короче говоря, одна из немногих статей, которую я неоднократно перечитывал, чтобы перестраховаться – не упустил ли я ещё какого-нибудь смысла или тезиса в порыве в благом смысле запойного чтения.
Статья эта, как и прочие публикации по международному уголовном праву, написанные и изданные зарубежом, отличается своим особым духом, логикой и нетривиальной постановкой проблем. Она удивительно затрагивает политические вопросы, но остаётся над политикой, хотя и навевает некоторые мысли о ситуации с отдельными государствами. Предлагаю воспринимать как отличный дополнительный материал для исследователей, преподавателей международного уголовного права и интересующихся указанным предметом.
Искренне советую лично ознакомиться со статьёй, поскольку автор неоднократно прибегает к самополемике, оспариванию своих же тезисов, приему, который мне весьма импонирует.
Автор настоящей рецензии –
Коростелев В.С., юрист, блоггер.
Почитать статью в открытом доступе можно здесь.
Скачать рецензию на эту статью можно здесь.
Комментарии